Н.Д.Сорокина «Каково общество, такова и социология?» (размышления о статье Л.Д.Гудкова)

Поводом для моих размышлений послужила статья Л.Д.Гудкова «Есть ли основания у теоретической социологии в России?». Зададимся вопросом: как происходящие изменения в современном российском обществе влияют на состояние социологии, на уровень социологической рефлексии относительно происходящих событий? Удовлетворяет ли общество качество исследований, состояние теоретического уровня социологии? По мнению Л.Д. Гудкова, «общая социология теряет интерес общества, а заодно и свой авторитет». (Насчет авторитета можно поспорить, поскольку вряд ли когда-нибудь он был высок в нашем обществе). Причина падения авторитета усматривается в том, что «трансформационные процессы в российском обществе (или точнее – медленно идущее разложение институциональной системы советского общества) вызывают синхронное функционирование научных коллективов, имеющих разную социальную природу...». Следовательно, можно сделать вывод, что социология в России сегодня такова, каково и общество?

Относительно состояния социологической исследовательской деятельности, то его Л.Д. Гудков определяет словом «рутина». Что касается теоретической работы, то ее нет, хотя ради справедливости Л.Д. Гудков отмечает, что нет ее и в других гуманитарных дисциплинах. А то, что понимается под теоретической работой, представляет собой «безнадеждную эклектику», «ридерз дайджест» и т.д. Так в чем же причина неудовлетворительного состояния социологии, прежде всего теоретической работы или ее отсутствия, по мнению, Л.Д. Гудкова? Если считать, что кризис общества прямо влияет на это состояние, то следует признать вывод ученого. «Слабость рефлексии отечественных аналитиков по поводу происходящего в стране, в науке, в мире не случайна. Социология, как известно, рождается из «духа общества», а «общество – это не масса населения, ... а «особый тип социального образования, основанной на отношениях взаимной солидарности или совместных интересах ее членов». Л.Д. Гудков в качестве причины называет главную: «отсутствие интеллектуальной среды, которая могла бы воспринимать новые идеи». Значит, надо ждать, когда появится эта среда, когда общество наконец сплотится, исчезнет аномия и т.д.?  Здесь интересна отсылка ученого к функционированию социологии в советское время, позиции отцов-основателей отечественной социологии советского периода, которая заключалась в стремлении «к личностной эмансипации, к утверждению собственной свободы, личностного достоинства, которое непосредственно связано с качеством и широтой познавательной деятельности.  Соответственно, сама социологическая работа (при условии интеллектуальной корректности) неизбежно окрашивалась в тона сопротивления тупому и репрессивному окружению. Понять тоталитарный социум означало (хотя бы в перспективе, в модусе отдаленной возможности) изменить существующее общество». И далее следует вывод: «это та ценностная или этическая составляющая, которой начисто лишены молодые эпигоны постмодернизма и присутствие которой у людей старшего поколения так раздражает их». Здесь обозначена еще одна проблема, влияющая на состояние, качество социологической работы, а именно – конфликт поколений. (Действительно, это имеет место, кстати, так называемый «казус Куракина» - тому подтверждение). Но линия раскола между поколениями проходит не только по этому признаку. У некоторых представителей, преимущественно социологов старшего поколения, например, «государственнической» ориентации присутствует ценностная и этическая составляющая (другое дело каковы их ценности и этические нормы), но смысл ее скорее заключается не в наличии «позитивной» программы по переустройству общества в сторону лучшего состояния, а скорее в стремлении сохранить господствующие позиции в науке, свой статус и всё этому сопутствующее.  В то же время  это стало модным трендом: демонстративно дистанцироваться от любых оценочных суждений, от того, что называется политикой.

Новые точки зрения на реальность, новый интерес к ней, потребность в новых объяснениях появляются как ответ на «собственные жизненные, личностные экзистенциальные, проблемы исследователя». Таково мнение ученого. И это справедливо. Но тогда появление новых идей следует связывать с приходом молодого поколения в науку, т.е. со сменой поколений? Можно согласиться с Л.Д. Гудковым в том, что «мотивация познания непосредственно связана с принципами институциональной организации науки». И дело здесь в отсутствии автономии науки, отсутствии независимости ее от внешних регуляций. Но дело еще и в функционировании отечественной науки. Здесь мы можем обнаружить много проблем: от ее финансирования до механизма смены поколений. И то, и другое следует признать неудовлетворительным. Впрочем, по мнению Л.Д. Гудкова, дело не в смене поколений, поскольку она не меняет институциональную структуру отечественной науки, а в проблеме ценностей исследователя, в механизмах самостерилизации ученых. Разумеется, сама по себе смена поколений не приведет к появлению серьезных теоертических работ. Но она откроет шлюзы, будет способствовать притоку свежих сил и поможет оздоровить науку.

Диагноз, который ставится ученым современному состоянию и общества, и социологии, почти не оставляет надежд на выздоровление. «Бессилие, пассивность, цинизм» и т.д. – таковыми чертами наделяет Л.Д. Гудков ныне живущих и, действительно, разобщенных сограждан некогда единой и великой страны. «Эпигонство, вульгарность, примитивность социологических представлений о российском обществе, порожденных органической зависимостью социальных наук от власти», «ограниченность, стерильность ценностных представлений» и т.д. – это черты отечественных исследователей. Таким образом, картина совершенно не радужная, это – приговор и общественной системе, и социологии (и не только ей). В то же время ученый настроен оптимистично, заявляя, что «возможности развития у российской социологии есть». Эти возможности он видит в перспективах кооперации с другими гуманитарными дисциплинами, в первую очередь – истории. Но ведь вроде бы он и сам не отрицает факта плачевного состояния других гуманитарных дисциплин? А заключает свою статью в духе уж совершенно оптимистическом, заявляя, что «именно в России, как и в других странах догоняющего развития, там, где барьеры на пути модернизации ведут к появлению обходных, параллельных или возвратных процессов, а значит, возникают совершенно новые социальные образования (шунты, заболачивание, тупики человеческого развития и т.п.), возможности для теоретической работы социолога предельно благоприятны и широки».

Разумеется, возможности есть. Намечены даже темы для анализа, а может быть, целые направления, например, «социология тупика». Но возможности были и в советское время, в условиях тоталитаризма, хотя, как отмечает ученый, ограничены были условия и возможности для социологической работы. Но тем не менее именно в это время появились серьезные исследования, например, «Человек и его работа», а в конце 50-х-нач. 60-х гг. 20 века возникло методологическое движение в виде Московского методологического кружка, подготовившего наряду с другими представителями поколения шестидесятников интеллектуальную реформу, вылившуюся в перестройку. Потом уже в рамках методологического движения появились социальные технологии в виде организационно-деятельностных игр (ОДИ). Круг адептов методологического движения постоянно расширяется, несмотря на затхлость интеллектуальной атмосферы в целом в стране. Поэтому корректнее говорить об условиях появления среды, которая подготовит интеллектуальную реформу и выдвинет новых лидеров интеллектуального движения. И это может быть не обязательно в рамках социологического дискурса. Одним из условий является выход общества из состояния апатии, в котором оно пребывало в течение последних лет. Общество просыпается. Оно говорит и языком улицы, и языком Интернета и т.д. Важно услышать эти голоса. Серьезные изменения в обществе начнутся тогда, когда начнется серьезный анализ происходящего. И если социология хочет стать во главе нового интеллектуального движения, она не должна проспать момент окончательного пробуждения, когда социальные акторы выйдут на авансцену общественной и политической жизни. 6FIND  

P.S. Заметка уже была написана, когда я побывала на книжной ярмарке  Non/Fiction. Там в течение 3-х дней проходил круглый стол с участием французских исследователей, где, в частности, была дискуссия о публичном использовании социального знания. Шел разговор и об автономии, как необходимом условии научного поиска. В рамках круглого стола была презентация междисциплинарных журналов Laboratorium’а и Cahier du Monde Russe (последний издается во Франции, в нем публикуются статьи на французском, русском и английском языках).  Что касается Laboratorium’а, его учредителем является Центр независимых социологических исследований Санкт-Петербурга, в редакционную коллегию которого входят много молодых исследователей. Так что процесс создания площадок вне рамок традиционных институций с их «рутиной», клановостью, затхлостью и т.д. идет. И он начался еще раньше и созданием журналов, и организацией сетевых исследовательских структур, и появлением разных независимых центров, ассоциаций и т.д.  Быть может, это и есть рождение новой социологии?

Перейти в раздел «Дискуссия о социологии»